Император деревни Гадюкино

Дарья Донцова
Император деревни Гадюкино

Глава 21

Завтрак я позорно проспала, проснулась поздно, с огромным трудом заставила себя встать и пошла в бальнеолечебницу. Увидев меня, Маргоша затарахтела:

– Сегодня будем делать релакс. Как ночь прошла?

Естественно, у меня не было ни малейшего желания говорить болтливой медсестре правду, поэтому я предпочла отделаться стандартным ответом:

– Замечательно.

Маргоша, бесцеремонно нарушив границы моего личного пространства, почти вплотную приблизилась ко мне и, понизив голос до шепота, сказала:

– Вот ужас!

Остатки сна разом с меня слетели.

– Что случилось?

– Про Свету, официантку из столовой, слышали?

По моей спине побежали мурашки.

– Нет, она уволилась?

Маргоша закатила глаза.

– Если бы. Умерла.

Я схватилась рукой за стену.

– Когда? Отчего?

Медсестра оглянулась.

– Алла Михална велела молчать, пообещала вон без выходного пособия выпереть, если мы сболтнем правду, поэтому я только вам расскажу. Света утонула в бассейне, ну, том, который на открытом воздухе. Ее рано утром Василий, дворник, нашел, он же тело из воды вытаскивал.

Я молча смотрела на Маргариту, а та принялась строить догадки.

– Алла Михална строго-настрого запрещает служащим лечиться в «Вилле Белла».

Один раз повариху Елену Сергеевну ревматизм скрутил, и она попросила хозяйку:

– Можно Маргарита мне согревающую процедуру сделает? Спина невыносимо болит, ни сесть, ни встать. Маргоша после службы останется, не в ущерб клиентам кабинет займу.

Но хозяйка встала на дыбы:

– Никогда. Чтобы пройти курс грязевых ванн и обертываний, люди платят немалые деньги, никому не понравится, что эксклюзивные услуги получает даром обслуживающий персонал. Ступай в районную поликлинику, лечись по месту жительства, нечего лезть туда, где оказывают помощь богатым.

Никто из горничных, официанток, медсестер и прочих наемных работников не имеет права греть косточки в бане, заниматься в фитнес-зале или купаться в бассейне.

Но вчера стояла очень душная ночь, дело шло к грозе, в воздухе, ставшем вязким, начисто пропал кислород. Наверное, Света чуть не задохнулась в своей крохотной спаленке без окон, вот и решила освежиться, подумала, что поздней ночью ее никто не заметит, прыгнула в бассейн и утонула.

– Менты приезжали из Ларюхина, – в манере рэпера декламировала Маргоша, – шито-крыто дело провернули. Уж не знаю, сколько Алла Михална нашим дуракам в фуражках отсчитала, чего им наобещала, но «синие птицы» сами унесли труп Светланы за ограду. Бассейн Алла Михална, экономящая даже на хлебе, сливать не стала, чистильщика не вызывала, приказала только бросить в воду побольше дезинфекции. Евлампочка Андреевна, – с жаром бубнила медсестра, – вы туда купаться не ходите, мало ли что. Если совсем жарко станет, лучше в номере из душа облиться.

– Очень странно утонуть в бассейне, – только и сумела вымолвить я.

– Почему? – возразила Маргоша. – Можно и в луже тапки отбросить! Светка плавать не умела.

– Плавать не умела! – эхом отозвалась я.

– Ага, – кивнула Маргоша, – даже по-собачьи у нее не получалось. Я знаю, что произошло! Света спустилась в мелкую часть, там по пояс, начала приседать, а тут молния как сверкнет! Небось она перепугалась, отпустила ручку, за которую держалась, и тю-тю. Вот жизнь какая: сегодня бегаешь по кругу, зарабатываешь, потом брык! И ничего из накопленного тебе уже не понадобится.

Я не стала выслушивать сентенции Маргоши, быстро развернулась и поспешила к выходу.

– Евлампочка Андреевна, – удивилась медсестра, – вы куда? А процедурка?

– Позже загляну, – отмахнулась я.

– Потом времени не найдется, – попыталась остановить меня Маргарита, – лучше сейчас.

– Не могу, – на ходу заявила я, – совсем забыла про суп! Поставила мясо варить, не выключила горелку, выкипит бульон!

Маргоша не произнесла ни слова, я выскочила из лечебницы и помчалась в жилой корпус. Уже подбегая к рецепшен, подумала, что версия про суп в люксе на несуществующей плитке прозвучала по меньшей мере нелепо. Следовало придумать нечто более правдоподобное. Полагаю, к ужину вся «Вилла Белла» будет шептаться о спонтанно возникшем сумасшествии госпожи Романовой, Маргоша не откажет себе в удовольствии посудачить на мой счет.

Дежурная за стойкой изобразила улыбку.

– Евлампия Андреевна! Как отдыхается? Замечательный август в нынешнем году, тепло, словно в Дубае.

Я оперлась о полированную пластиковую панель.

– Не подскажете, господин Краснопольский в номере?

Блондинка покосилась на доску с ключами.

– У них с женой двойной люкс, дверь одна, кто-то в комнатах есть, но Вадим Никитович или Лидия Константиновна, не скажу. А вы им позвоните!

Мне хотелось побеседовать исключительно с мужем Лидии, поэтому я изобразила растерянность.

– Вдруг они спят, не хочется будить людей, нет ли другого способа выяснить, кто из семьи Краснопольских еще не покидал номер?

Администратор повертела в пальцах шариковую ручку.

– Может, в гараже посмотреть? Без машин им в Москву не попасть.

– Отличная идея! – похвалила я сметливую блондинку. – А на чем ездят Краснопольские?

– Как все, на «Бентли», – прозвучало в ответ.

– Подскажите номера автомобиля, – не успокоилась я, – если все ездят на «Бентли», то как найти машину Краснопольских?

– У Лидии Константиновны тачка шоколадного цвета, – пояснила красотка с рецепшен, – одна такая на стоянке, а у ее мужа черная, зато номер неприятный, 666, число дьявола.

– Похоже, господин Краснопольский совсем не суеверен, – сказала я и пошла на большую парковку, где стояли машины клиентов.

Просторное кирпичное помещение освещалось крохотными лампочками, тот, кто хотел выгнать на волю железного коня, должен был сам зажечь неоновые лампы, дававшие мертвенно-голубой свет. Я не стала увеличивать хозяйский счет за электричество и пошла вдоль рядов дорогих автомобилей, выискивая номер 666.

Машина светло-коричневого цвета обнаружилась в небольшом боковом кармане, около нее осталось свободное пространство, как раз для еще одного «Бентли», а на чисто вымытом бетонном полу остались отпечатки диковинной формы. Я присела рядом и начала внимательно их изучать. Комочки глины почти точно повторяли рисунок протектора шин. А в каком случае остается такой след? Только если вы промчались по мокрой проселочной дороге, а потом оставили тачку в гараже. Глина подсохнет и вывалится, едва ваш «Бентли» (у вас же, как у всех, – «Бентли»?) захочет уехать прочь. От Москвы до Ларюхина ведет хорошее шоссе, но вот дальше короткий путь от поселка к клинике проходит по грунтовой, присыпанной щебнем дороге. Алла Михайловна не желает тратить деньги на обустройство чужой собственности, а местная власть, очевидно, нищая. Представляю, как ругаются водители несметно дорогих тачек, когда им в стекло или в бампер попадает острый камушек. Кстати говоря, я, имеющая в своем распоряжении бюджетную малолитражку, тоже разозлилась, увидев небольшой отрезок утрамбованного тракта. Значит, Вадим был здесь вчера. Дождь начался поздно вечером, до этого стояла замечательная погода, и грязь никак не могла набиться в протекторы. А вот щебенка...

Из «Бентли» послышался тихий стон, такой мучительный, что я, не подумав о последствиях, рванула на себя переднюю дверцу машины.

– Что нужно? – хриплым голосом спросили с заднего сиденья.

– Вам плохо? – воскликнула я.

– Хорошо, – мрачно ответила девушка, подняла голову, и я сразу узнала Лиду Пронькину, вернее, Краснопольскую.

– Вы заболели? – не отставала я, изучая красные глаза и распухший нос молодой женщины.

– Аллергия замучила, черемуха цветет, оставьте меня в покое, – буркнула Лида, – откуда вы только взялись!

Я захлопнула дверцу водителя, открыла заднюю и уселась около Лиды.

– У вас аллергия на пахучие белые цветочки?

Лидия дернулась.

– Да!

– Но они распускаются в мае или самом начале июня, но никак не в августе. И почему вы сидите здесь одна? – не отлипала я. – Вы плакали, стонали. У вас проблема со здоровьем?

Лида всхлипнула.

– Нет.

– Вас кто-то обидел?

Краснопольская обхватила себя руками и ответила почти спокойно:

– Нет.

Я вспомнила книжку Вульфа.

– До сих пор я видела вас в красивых костюмах бежевого или дымчато-розового цвета. Похоже, вам по вкусу неяркие, но светлые тона.

Пронькина кивнула, я обрадовалась ее позитивной реакции.

– Но сейчас на вас темно-серая бесформенная хламида, смахивающая на балахон. Полные женщины носят подобную одежду, полагая, что она зрительно отнимет у них пару десятков килограммов. Зряшная надежда: танк, замотанный в брезент, никогда не будет напоминать кузнечика. Так почему вы вырядились столь странным образом? Наряд не похож на траурный, зато за версту кричит о вашем желании стать незаметной.

Лида заплакала, я обняла ее за плечи.

– Иногда пооткровенничать с посторонним человеком лучше, чем раскрыть душу близкому родственнику. Очень скоро мы разъедемся в разные стороны и более никогда не пересечемся. Вдруг я смогу дать вам дельный совет? Если же мне не удастся помочь, я просто вас пожалею.

Лида откинулась на спинку сиденья.

– Кто были ваши родители?

– Мама пела в оперном театре, папа – доктор наук, академик, работал на оборону, – честно ответила я.

– Они хорошо зарабатывали? – неожиданно спросила Лидия. – Семья жила богато?

Я улыбнулась.

– По советским понятиям – да, имелся весь набор благ, к которому стремился среднестатистический житель Страны Советов: просторная собственная квартира, дача с большим земельным участком, солидный доход. Мама воспитывала меня, работал только отец, он получал большую зарплату, увлекался коллекционированием картин, покупал много книг. Мы были типичными представителями интеллигенции тех лет: подписка на журналы «Новый мир» и «Москва», собрание сочинений классиков, стихи Евтушенко, Вознесенского, Рождественского, современные беллетристы. Часто ходили в театр, как драматический, так и оперный, не пропускали выставки. Наше материальное положение было намного лучше, чем у многих. Но родители никогда не выпячивали свое благополучие, хотя мы каждый год ездили в Крым и не экономили ни на еде, ни на отдыхе.

Лида протяжно вздохнула.

– Они вас любили?

– Как все папы и мамы, – грустно сказала я, – прощали мне плохие отметки, мелкие шалости. Справедливости ради следует отметить, что я не очень безобразничала, была тихой, болезненной троечницей. Мне и в голову не приходило хулиганить.

– У нас с Соней все сложилось иначе, – сказала Лида. – Мама очень любила отца. Один раз, выпив на Новый год слишком много шампанского, она мне сказала: «Ради Кости я готова на все. Прикажет он выпрыгнуть с пятнадцатого этажа – прыгну без колебаний». Согласитесь, такое признание пугает, кстати, в тот момент, когда оно было сделано, родители прожили в браке много лет.

Удивительно, какие длинные корни пускают в душе обиды детства и отрочества. Лида, забыв обо всем, стала вываливать передо мной проблемы школьных и студенческих лет.

С раннего возраста Лида с Соней слушали неумолчную песню мамы:

– Папочка так ради вас старается, извольте оправдать его доверие. Пронькины должны быть лучше всех.

Каждую пятницу вечером дочери демонстрировали отцу отметки. Как и многие погодки, они учились в одном классе.

Константин Львович изучал дневники и, если там не было проблем, сухо говорил:

– Естественно, Пронькины всегда и во всем лучшие.

Но иногда отец сдвигал брови и мрачным голосом осведомлялся:

– Тут учительница написала: на этой неделе Лидия сбавила в успеваемости и получила замечание по поведению. Безобразие, ты меня глубоко разочаровала. Почему ты не лучшая?

– Папочка, я уступаю по оценкам только Соне, – один раз заикнулась Лида, – а поведение – это ерунда, училка просто ко мне придирается.

Константин Львович в сердцах отшвырнул дневник.

– Лучшая – это значит лучшая. Добивайся того, чтобы учительница говорила: обе Пронькины – маяки класса. Теперь о поведении. Хочешь быть похожей на отвратительных пигалиц, которые ругаются матом, курят, красятся в сто слоев и теряют девственность в подъезде, едва перейдя в седьмой класс?

– Нет, – чуть не зарыдала от нарисованной перспективы девочка.

– Тогда веди себя безупречно, – отрубил Константин Львович и повторил: – Я глубоко разочарован.

Нина Олеговна и Константин Львович никогда не наказывали дочек. Отец не хватался за ремень, мать не произносила каноническую фразу:

– Марш в угол.

Ни Лиду, ни Соню не лишали подарков, сладкого, не запугивали отменой празднования дня рождения или поездки на море. Нет, родители спокойно объясняли детям их ошибки, и жизнь входила в прежнее русло. Но чем старше становилась Лида, тем сильней ей хотелось, чтобы взрослые заорали, затопали ногами, надавали ей пощечин. Фраза «Я глубоко разочарован» была для Лидочки хуже любого, самого ужасного скандала и порки мокрыми розгами.

Глава 22

Хоть родители и поощряли соперничество между детьми, девочек связывали нежные отношения. Соне нравились в школе все предметы, Лида больше тяготела к математике. Сочинения в старших классах превратились для Лиды в муку, но бойкая Сонечка, строчившая опусы с пулеметной скоростью, успевала помочь сестре.

На первом курсе института Лиде стало ясно: она существует при Соне. Девушек постоянно приглашали на вечеринки, но Лидочка никак не могла отбросить мысль, что ее зовут только из-за сестры. Та была веселой и симпатичной. Отец тоже отдавал предпочтение Софье. После получения красного диплома через короткое время она стала завотделом, а Лидии престижного назначения пришлось ждать дольше. Зато она первая обзавелась женихом. Вадим Краснопольский был лакомым кусочком: молодой мужчина из богатой семьи, непьющий, некурящий, не бегающий за женщинами. Как часто можно встретить подобного кавалера? Легче найти в придорожной канаве крупный бриллиант!

Когда Лиду в белом платье и роскошной кружевной фате вел к алтарю отец, она ощущала невероятную гордость. На какое-то время Лидочка перестала быть лузером, опередила Соню, стала предметом гордости родителей и тестя.

Никита Сергеевич Краснопольский не уставал повторять:

– О какой невестке я мечтал, такую и обрел. Она одна в Москве, чистая, невинная, любящая.

Потом отец Вадима спохватывался и добавлял:

– Не считая Сонюшки, конечно.

Лида в такие моменты демонстрировала смущение, но на самом деле ее охватывала радость. А потом Никита Сергеевич, празднуя свой день рождения, специально зазвал на банкет холостого, богатого, активно делающего международную карьеру Семена Гарина.

Ему исполнилось сорок, пора было подумать о детях, но где найти достойную спутницу жизни? Для человека, который вхож в великосветские салоны снобистской Европы, Соня подходила по всем параметрам. Они стали повсюду появляться вместе, и, хотя официально о свадьбе не сообщалось, все понимали: помпезное торжество не за горами. Но тут скончался Константин Львович, и Нина Олеговна заявила:

– Как минимум в течение года семья обязана носить траур. Мы никуда не выезжаем, не принимаем гостей и, естественно, не веселимся ни по какому поводу.

Семен внешне не показал своего раздражения, да и что он мог сказать? Устраивать свадьбу через тридцать дней после кончины будущего тестя неприлично, но год ожидания показался Гарину слишком долгим сроком. Через некоторое время он осторожно намекнул Соне:

– Можно не затевать торжества, обойтись без пира, роскошного платья и неисчислимого количества подарков. Давай приватно, без всякой помпы, распишемся в простом загсе и в тот же день уедем в мой дом в Лондоне.

Сонечка сразу согласилась, но побоялась обратиться к матери с этим предложением. Лидочка тоже не решилась пойти к Нине Олеговне и отправила к ней мужа. Вадим убеждал тещу довольно долго, но в ответ слышал лишь короткое «Нет».

В конце концов всегда корректный младший Краснопольский вышел из себя и заявил:

– Семен Гарин – замечательная партия, вот только на него открыта охота. Хоть он и объявлен официально женихом Софьи, штампа в паспорте у него нет, поэтому Сеню постоянно зовут на всякие мероприятия, а там, сами понимаете, полно юных дев.

– И он ходит по вечеринкам? – возмутилась Нина Олеговна. – Развлекается в дни нашего траура?

Вадим покосился на Нину Олеговну.

– Жизнь продолжается. Семен пока не является мужем Софьи и не обязан скорбеть. Если хотите знать мое мнение, нужно дать Соне и Гарину возможность пожениться или, если вы категорически против бракосочетания в ближайшее время, разрешите дочери сопровождать жениха на светских мероприятиях. Таким образом вы спасете будущее счастье Сони.

Нина Олеговна ничего не ответила, но через день, во время ужина, она постучала ножом по бокалу и торжественно объявила:

– Если Софья готова забыть о кончине отца и бежать без оглядки под венец, я не стану возражать. Можете закатить пир на весь мир, установить столы на Красной площади и трое суток кричать «горько». Вот только я на мерзкое пиршество не приду и своего благословения не дам. И помните, если брак заключен без согласия матери невесты, ничего хорошего у молодых не получится. Грех забывать умершего отца! И со стороны это выглядит омерзительно! Зарыли гроб в землю и на следующий день устроили карнавал? Поступайте как знаете. Я буду скорбеть о муже, а вы пляшите краковяк. Кстати, как владелица банка я имею право на отстранение от должности любого сотрудника, включая топ-менеджера. Понимаете? Константин поднимал свое дело с нуля, и в банке должны служить только преданные ему люди.

Лида разинула рот. До сих пор Нина Олеговна никогда не совала нос в дела бизнеса, а когда адвокат озвучил завещание, они даже сказала:

– Константин Львович сделал меня хозяйкой предприятия, но я никогда не смогу и не захочу им управлять.

И тут вдруг такое! Нина Олеговна весьма ясно дала понять родственникам: если они наплюют на траур, мать выгонит непочтительных дочерей и примкнувшего к ним зятя вон. Лида не предполагала, что маме, всю жизнь занимавшейся домашним хозяйством, известно слово «топ-менеджер». Оказывается, Нина Олеговна владела профессиональным сленгом и была способна на резкие поступки.

Лида начала вытирать лицо ладонью, я вытащила из кармана упаковку бумажных носовых платков, протянула ей и спросила:

– Надо полагать, более о свадьбе в семье не заговаривали?

Лида кивнула:

– Да. И вот сейчас Семен разорвал помолвку. Он поступил как положено, прислал вчера поздно вечером с курьером письмо, в котором сообщил о своем хорошем отношении к Соне и нашей семье, клялся в дружбе, но написал: «В связи с новыми обстоятельствами я вынужден отказаться от роли жениха, с сегодняшнего дня считаю себя свободным от всех обязательств и возвращаю вам статус девушки, не обремененной никакими узами». Красиво, да?

– Очень по-светски, – пробормотала я. – О каких обстоятельствах идет речь?

– О смерти мамы, – всхлипнула Лида. – Соня перестала быть представительницей семьи с безупречной репутацией. Вадим пытался сделать все возможное, чтобы информация об ужасном происшествии не попала в газеты. Но сегодня кто-то сунул нам под дверь «Желтуху». Вот, полюбуйтесь. Это так называемая «толстушка», выходит раз в неделю и сообщает о всех новостях.

Лида схватила с сиденья мятую газетную полосу и сунула мне.

Я расправила страницу. «Новая трагедия в семье банкира. Нина Пронькина была похищена из элитной лечебницы, где она проходила восстановительный курс после нервного срыва, вызванного странной смертью мужа. Напомним, что банкир Пронькин некоторое время назад неожиданно скончался от инфаркта. Все знавшие Константина люди в один голос твердили о его крепком здоровье и правильном образе жизни. Наш корреспондент задал несколько вопросов фитнес-тренеру Евгению, у которого финансист занимался несколько лет.

– Скажите, Константин Львович жаловался на сердце?

– Никогда не слышал от него никаких разговоров о болезни. Мы тренировались три раза в неделю. Константин приезжал около девяти вечера и нагрузки выдерживал нешуточные. Если у клиента есть проблемы с сердечно-сосудистой системой, они сразу выявляются во время физической активности.

– Значит, на ваш взгляд, Пронькин был здоровым человеком?

– Да, думаю, это так.

– Наверное, вы удивились, услышав про инфаркт?

– Меня поразило и очень огорчило это известие.

Интересно, почему никто из родственников или близких людей Пронькина не забил тревогу, когда мужчина-атлет внезапно умер в расцвете сил? Мы сумели заглянуть в медкарту Константина, он состоял на учете в центре «Аспо». За последние пять лет не регистрировалось никаких экстренных обращений Пронькина к врачам, он проходил раз в год диспансеризацию и регулярно получал диагноз: здоров. Странная смерть Константина удивила всех, а теперь убита его жена. Сотрудники правоохранительных органов выдвинули версию об ограблении. Но мы можем рассказать читателям, как обстояло дело.

Глубокой ночью Нину Олеговну Пронькину, находившуюся под действием наркотиков, посадили на инвалидную коляску и тайком вывезли из корпуса на лужайку, где убили выстрелом в лицо. Нам было бы очень жаль дочерей и Вадима Краснопольского, зятя Пронькиных, но совершенно случайно в руки корреспондента «Желтухи» попала информация о скандале, который разыгрался в семье незадолго до убийства Нины Олеговны. Вдова собиралась изменить завещание и обратилась к своему адвокату Ивану Ларионову. Законник в тот момент находился в отпуске, поэтому он пообещал заняться проблемой госпожи Пронькиной сразу после приезда. Но, будучи юристом всей семьи, Иван нарушил конфиденциальность и сообщил Софье, Лидии и Вадиму, что Нина Олеговна собирается лишить их наследства. Кому вдова вознамерилась отдать банк, Ларионов не знал.

Перепуганные родственники спешно начали действовать. Они затеяли ремонт в особняке и под этим предлогом переехали в санаторий «Вилла Белла». Вероятно, дочери пытались образумить мать, требовали от нее свои права на банк, а когда Нина Олеговна категорически отказалась пойти на соглашение, она стала жертвой грабителя. «Желтуха» задает вопрос: зачем надо было устраивать обновление особняка, если за пару месяцев до своей загадочной смерти Константин Львович завершил переоборудование дома? Он украсил интерьер итальянским мрамором, мозаикой, заказал в Италии эксклюзивную мебель. Россияне могли полюбоваться шикарным убранством коттеджа банкира: после окончания ремонта Пронькин разрешил съемку дома одному глянцевому журналу. Очень странно снова штукатурить стены. У нас есть на это свои соображения. Поселок, в котором находится участок банкира, охраняется лучше ядерной кнопки. У постороннего человека нет шансов проникнуть на территорию, и уж совершенно точно грабитель не смог бы причинить вреда Нине Олеговне под прицелом работающих днем и ночью видеокамер. А вот «Вилла Белла» практически без надзора. Не считать же отважным секьюрити сонного парня в будке у ворот – он не способен в одиночку держать под присмотром лесопарк, окружающий клинику, десятки тропинок которого ведут в разные стороны. Отбросив в сторону присущую нам интеллигентность, спросим наконец: почему дочери Пронькиных убили свою мать? Может, кровь Константина Львовича тоже на их руках?

Особо хотим отметить: точка зрения авторов «Желтухи» не всегда совпадает с позицией редколлегии, а иногда и прямо ей противоречит. По российским законам любой человек имеет право высказывать личное мнение, мы лишь предоставили корреспонденту Денису Рутину трибуну. Если кто-то хочет озвучить свою версию, мы готовы поддержать дискуссию».

Я отложила пасквиль.

– Понятно, почему Гарин поспешил поджать хвост и убежать? – уныло спросила Лида. – Соня в истерике, а я ушла сюда, чтобы не причинять ей лишнюю боль своими слезами.

– «Желтуха» бросила вам в лицо ужасное обвинение, – пробормотала я, – вероятно, следует подать на них в суд.

Лида вздрогнула.

– Сейчас я на это не способна. Мы еще не похоронили маму, нам пока не отдают тело.

– Соболезную, – тихо сказала я, – может, объяснить Соне, что уход жениха – хорошая новость?

Лида изумленно вскинула бровь:

– Что хорошего в предательстве?

– Похоже, Семен не любил Софью, он просто выбрал ее как самую подходящую жену на рынке невест, не испытывая к ней ни страсти, ни привязанности. Очень хорошо, что правда о Гарине выяснилась сейчас, а не через три-четыре года. Жизнь длинная, и связывать судьбу с ненадежным человеком опасно. Семен хотел жену с безупречной репутацией, но вдруг Софья совершила бы некий проступок? Она ведь живой человек.

– Что вы имеете в виду? – прошептала Лида.

– Ну, не знаю. Украла бы в магазине связку бананов.

– Это невозможно, – решительно отмела мое предположение Лида, – мы с Соней лучше всех, всю жизнь поддерживаем имидж безупречных женщин и на самом деле таковыми являемся. Мы были отличницами, никогда не спорили с родителями, стали великолепными финансистами, я преданная дочь и жена, у Сони тоже нет отрицательных черт! Своровать фрукты! Немыслимо!

– Нельзя прожить жизнь, не совершив ошибок, – попыталась я отрезвить Лиду. – Если твой муж хочет иметь идеальную спутницу жизни, то это очень опасно. Семен богат, воспитан и обладает разнообразными достоинствами, предполагаю у него высшее образование, знание иностранных языков, хорошие манеры. Даже в спальню к жене он никогда не ворвется без стука. Но я бы не хотела быть его супругой. Лучше иметь рядом не идеал человека, а любящего мужа со всеми присущими ему недостатками.

– Вы потому так говорите, что не получили правильного воспитания, – неожиданно заявила Лидия. – Репутация – вот главное. Мерзкая «Желтуха»! В статье нет ни слова правды!

– Ваш отец не посещал фитнес-зал?

– Константин Львович регулярно занимался спортом, но в последнее время он сильно нервничал из-за деловых вопросов, – грустно объяснила Лида, – наш банк в эпоху кризиса попал в трудные обстоятельства. Благодаря безупречной репутации Пронькина, подчеркиваю, безупречной, мы получили финансовую поддержку, избежали неприятностей и сейчас ощущаем себя лидерами. Это к вопросу о том, насколько важно то, что о вас говорят. Безупречность – это дорога к жизненному успеху. Инфаркт у Константина Львовича произошел на фоне стресса, увы, такое со здоровыми людьми случается. Теперь о ремонте. Отец на самом деле изумительно отделал особняк, завершил работы за пару месяцев до своей кончины. После того как его похоронили, мама совсем пала духом, она рыдала при виде любой вещи, оставшейся от отца. Мы привели домой профессора-невропатолога, и тот сказал:

«Нина Олеговна потеряла смысл жизни. Раньше ее дни проходили в заботах о муже. Ваши родители за долгие годы брака не растеряли романтики, у них всегда находились темы для разговоров, а сейчас она осталась одна. Дочери никогда не заменят ей супруга. Вот, вероятно, внуки смогут вытащить бабушку из тяжелой депрессии».

Лида смущенно потупилась.

– Вы решили завести детей, – осенило меня.

Краснопольская робко улыбнулась.

– Да. И я, и Вадим считаем, что еще молоды, рано нам думать о потомстве, но ради мамы... Младенцу нужны комнаты, понадобится спальня для няни, поэтому мы решили переделать третий этаж. Отцу это помещение уже не понадобится, а заниматься ремонтом, будучи беременной, вредно. Запах краски, пыль… лучше подготовиться заранее, а девять месяцев беременности провести в спокойной обстановке.

Я покосилась на Лидию. Она на редкость предусмотрительна.

– Мама полностью поддержала наш план, – вздохнула Лидия. – И насчет изменения завещания неправда. Либо «Желтуха» врет, либо адвокат сошел с ума. И предположить, что мы убили маму?! Это какими же мерзавцами надо быть? Газетчики – сволочи! Господи, какое ужасное положение! Вадим в городе, он вчера не приезжал, сейчас пытается как-то разрулить ситуацию. Соня, почти без сознания, лежит в постели. Я боюсь показаться в ресторане, буду питаться, как заключенная, в номере. Абсолютно уверена, что «Желтуха» напечатала этот материал не просто так! Это происки Леонида Асмолова, нашего конкурента. Гадкий человечишка, прикидывается вашим приятелем, ходит в дом, ест, пьет, делает комплименты, клянется в дружбе, а исподтишка подстраивает мерзости. Это его рук дело! Банк очень тонкий организм, клиенты отрицательно реагируют на любую негативную информацию! Если мы пошатнемся, Асмолов будет счастлив.

Лида уткнула лицо в ладони. Мне же момент показался благоприятным для выяснения правды.

– Вчера поздно вечером я пошла на кухню, очень, знаете ли, есть захотелось. Открыла холодильник и услышала голос официантки Светы, которая беседовала по телефону. Девушка говорила примерно так: «Уже иду. На площадку, где летний бассейн. Серьги и кулон со мной. А что получу в награду? Вадим Никитович, вы меня не обманете?» Она беседовала с Краснопольским. Кстати, вы в курсе, что Светлана утонула?

Глава 23

Лида отшатнулась.

– Утонула?

– В бассейне, – уточнила я, – в том самом, около которого ей предстояло встретиться с вашим мужем.

– Бред, – дрожащим голосом возразила Лидия. – Вадим задержался, не хотел ехать ночью по шоссе, остался дома.

– Там, где идет ремонт? Решил переночевать, наслаждаясь ароматом краски? Ваш дом находится близко от «Виллы Белла», отчего ваш муж не поспешил в комфортные условия? И следы от протекторов на стоянке косвенно подтверждают присутствие машины вашего супруга в гараже этой ночью.

Выпалив последнюю фразу, я тут же пожалела о ней. Грязь на полу – пока не аргумент. Сейчас Лида с возмущением заявит:

«Докажите, что это был «Бентли» моего мужа! Мало ли кто заехал временно на его место!»

Понадобится экспертиза, чтобы подтвердить правильность моих подозрений.

Но Лида поступила иначе. Она сильно толкнула меня в грудь. Я не ожидала нападения, поэтому отлетела назад. Раздался щелчок, дверь приотворилась, Лида пнула меня ногой, я вывалилась из «Бентли», довольно ощутимо треснувшись головой и спиной о пол гаража. Перед глазами вспыхнули разноцветные огни, потом запорхали черные бабочки, а затем свет погас…

– Лампа, вставай, – сердито сказал Костин, – нашла место для отдыха! Немедленно открой глаза!

Я попыталась сесть и простонала:

– Вовка, почему так жестко? Что случилось с моим матрасом и любимой подушкой?

Глаза открылись, я увидела мрачный гараж и Максима.

– Вставай, – повторил он и протянул мне руку.

Я с трудом приняла вертикальное положение.

– Вот уже второй раз мне приходится тебя будить, и первые слова, которые ты произносишь, звучат так: «Вовка, почему?..» Мне не нравится автоматическое упоминание спросонок этого мужского имени, – заявил Макс, – можешь считать мое заявление ревностью. И объясни, по какой причине ты легла дрыхнуть в гараже на полу? Только не говори, что в прошлой жизни была собакой, которая охраняет парковку. Лаяла на посторонних, пыталась прокусить шины желтыми клыками, добрый волшебник за преданность превратил тебя в женщину, но иногда твою душу охватывает ностальгия, и ты бежишь в гараж.

– Отстань, – простонала я, – меня выбросили из автомобиля, я ударилась головой и потеряла сознание.

– Вау! – обрадовался Макс. – Да ты круче любого суперагента! Вывалилась на шоссе, вцепилась мертвой хваткой в бампер и волочилась за машиной до парковки! Круто! Снимаю шляпу, мне такой фокус проделать слабо. И, что интересно, никаких ужасных ран, содранного скальпа или выбитых зубов у тебя не наблюдается. Киса, ты биоробот?

Неожиданно мне стало обидно.

– Дурак! Лидия вытолкнула меня прямо здесь!

– А ну пошли на улицу, расскажешь о своих приключениях, – велел Максим.

Я неконфликтный человек, в любом споре пытаюсь найти консенсус, который устроит обе стороны, и готова признать правоту противника. Но, к сожалению, с детства не терплю, когда кто-то отдает мне приказы. Если сказать:

«Лампочка, будь добра, сгоняй пешком в Африку за плодами растения тумбу-мумбу», – я обязательно выполню просьбу, но, если услышу фразу: «Немедленно отправляйся в булочную за хлебом», – сделаю вид, что оглохла, и даже не пошевелю пальцем.

Мои родители великолепно знали о психологических особенностях дочери и никогда не беседовали со мной как сержант с новобранцем. Мама заставила меня поступить в Консерваторию и провести несколько лет в нудном изучении арфы при помощи одной фразы:

– Доченька, я мечтаю видеть тебя в составе симфонического оркестра. Девочка – музыкант, вот самое большое счастье.

Ну и как можно было лишить мамулю радости! Но Максим плохо знаком со мной, поэтому он повторил:

– Марш на улицу.

– Ни за что! – тут же отреагировала я, хотела покачать головой, сделала одно движение и увидела стаю черных бабочек перед глазами.

– Коза упрямая, – вздохнул Макс и поволок меня на воздух.

Выслушав пересказ моей беседы с Лидией, Максим спросил:

– Как думаешь, была бы тебе благодарна Нина Олеговна, узнай она, что ты нашла ее убийцу?

– Да, – не колеблясь ответила я. – Теперь я чуть больше понимаю Пронькину, знаю, что для нее и мужа основным в жизни был безупречный имидж. Если женщина с такими жизненными принципами решилась на откровенный разговор с посторонним человеком, значит, она ощущала большую опасность. Нина Олеговна, как умела, попросила у меня помощи, а я ее не поняла. В гибели Пронькиной есть и моя вина.

Макс сорвал травинку.

– Петушок или курочка?

– Что? – не поняла я.

– Ты в детстве не играла с подружками? – удивился Максим. – Вы не срывали метелочки с травы, задавая этот вопрос?

– Летом я всегда гуляла за руку с мамой, до студенческих лет, – нехотя призналась я.

Макс щелкнул языком.

– Бедняжечка. Тебе никогда не хотелось удрать?

– В детстве нет, а потом я боялась маму огорчить.

– Понятно, – протянул нахал, – перефразирую свой вопрос. Как бы отнеслась Нина Олеговна к известию о том, что ее предположение об убийцах-дочерях подтверждается?

По лесу пробежал ветерок, издалека донеслось счастливое повизгивание – наверное, какой-то дворовой собачке достались вкусные объедки с кухни ресторана. Я исподлобья посмотрела на Макса:

– Мы не можем изменить реальность. Теперь, после беседы с Лидией, мне понятно: у нее и у Софьи имелся мотив для убийства. Нина Олеговна, разозлившись на готовность дочери сыграть во время траура пусть даже очень скромную свадьбу, решила переписать завещание. Коля-алкоголик видел Соню, которая, положив на землю предмет, похожий на пистолет, стала судорожно протирать инвалидную коляску. Дело происходило рано утром, пусть девица найдет адекватное объяснение своему поведению.

– Это не сработает, – отмел Максим мои аргументы, – слово дочери Пронькиной против заявления Николая. Кому поверит следователь? Со всех сторон положительной женщине, имеющей безупречную репутацию, или пьянице, который был последний раз трезвым в младенчестве? Я бы, услышав о наличии свидетеля, с недрогнувшим лицом заявил:

«Я спал. У нас пока никто не отменял презумпцию невиновности. Докажите, что я бегал к лужайке, а пока вы этого не сделали, я вне подозрений».

– Надо найти Дениса Рутина, корреспондента, который состряпал статью в «Желтухе», и устроить ему допрос, – с азартом воскликнула я. – Лидия предположила, что публикация оплачена неким Асмоловым, желавшим сделать гадость Пронькиным. Но вдруг Денис действовал по поручению другого человека? Допустим, ему известны некие жареные факты?

Максим потянулся.

– Я говорил с патологоанатомом. Пронькина скончалась в промежутке между часом и двумя ночи. Выстрел в лицо Нине Олеговне был произведен в упор. Это свидетельствует о том, что несчастная хорошо знала своего убийцу, допустила его в так называемое личное пространство. Делай выводы. У нее только одна рана, больше на теле нет повреждений, пара мелких свежих царапин, и все. Ни сильных ушибов, ни переломов, ни гигантских синяков. Нину не били, просто застрелили. Почему ты морщишься?

– Голова болит, – призналась я.

Максим вытащил мобильный и заворковал, как влюбленный голубь:

– Солнышко, ты занята? Нет? Отлично. Знаешь Евлампию Андреевну? Она упала. Как, как... зацепилась одной ногой за другую и бухнулась затылком об пол. Плачет, расстраивается. Можешь сделать ей процедуру под названием «Королевское расслабление»? Мне она отлично помогает. Спасибо, ягодка, Евлампия Андреевна уже в пути, ты с ней поосторожней, дама не в адеквате. Иди к Маргоше.

Последнюю фразу Максим произнес, глядя мне в глаза и засовывая сотовый в карман.

– Не хочу, – уперлась я.

Максим нежно потрепал меня по спине:

– Дорогая, демонстрация подростковой вредности говорит о незрелости личности. Ты испугалась, когда Лидия выпихнула тебя из машины, испытала стресс, больно ударилась головой. Я предлагаю тебе часок отдыха. Взрослый человек не станет протестовать, он использует шанс для релакса, только тинейджер, возмущенный тем, что кто-то принял за него решение, полезет в бутылку.

Я ткнула пальцем в ядовито-розовую рубашку Максима.

– Вульф в своей книге утверждает...

– О боги! – простонал собеседник. – Ненавижу псевдоученых, создающих лженауки. Кстати, вернешься в номер, обрати внимание на год издания книжонки. Готов спорить на что угодно: опус появился на свет в середине девяностых. Тогда только что народившиеся издательства ради прибыли печатали поразительную дрянь. Давай поступим как разумные люди: ты сходишь в лечебницу и приведешь в порядок нервы, а я привезу сюда журналиста.

– Дениса Рутина? – недоверчиво уточнила я.

– Точно, – подтвердил Макс, – в тот момент, когда дамы сядут вкушать чай с пирожными, молодец будет доставлен. Раньше, боюсь, не получится. Я, конечно, могу исполнить любое твое желание на земле и в космосе, но вот справиться с пробками... Увы, тут бессилен даже волшебник Гэндальф.

– Думаешь, репортер согласится с тобой поехать? – не успокаивалась я.

– Мой сладкий ежик, ступай к Маргоше, твой пупсик на крыльях любви помчится исполнять любой каприз той, которая, подобно розе, сияет росой и... тьфу, я мало читаю дамские романы и плохо владею нужной лексикой, – хмыкнул Максим. – Короче, пока!

Плохое настроение словно рукой сняло.

– Можешь не трепыхаться, я не любительница розовых соплей, предпочитаю детективы.

Макс съежился, пригнулся и побежал по дорожке, выкрикивая на ходу:

– Группа немедленного реагирования, слушай мою команду. Окружить гараж и дом...

Любой другой мужчина, ведущий себя, как Максим, моментально вызвал бы у меня желание свести все контакты с ним к нулю. Мне никогда не нравились записные шутники, хохмачи и любители подкладывать на стулья гостей пукательные подушки. Но почему-то очередная идиотская выходка Макса вызвала у меня широкую улыбку. Пару секунд я стояла с крайне довольным выражением на лице, потом разозлилась. Лампа, ты стремительно деградируешь. Сейчас ты радуешься, услышав дурацкую шутку, а что будет дальше? Начнешь подбрасывать людям в тарелки пластиковых мух? Приобретешь муляж отрубленного пальца, дабы пугать домашних? Похоже, Максим оказал на меня не совсем положительное влияние… но, согласитесь, он не противный, а даже скорее приятный человек.

Продолжая думать о Максе, я обогнула двор и решила пройти в лечебницу через служебный вход. Лучше прогуляться по лесу, чем топать по коридорам «Виллы Белла». Наслаждаясь упоительными запахами хвои и смолы, я добрела до лужи и вздрогнула. Из жижи торчало нечто круглое, его верхушка сияла, словно купол церкви, на который упали лучи солнца. Если в яме устроился человек, то он, похоже, покрыл волосы сусальным золотом. Я прищурилась, прошла несколько метров, подобралась почти вплотную к «водоему», и тут вдруг большой пень, стоявший на противоположном берегу, сказал человеческим голосом:

– Людочка будет сидеть здесь сколько надо, не следует нас торопить!

– Мама, – заорала я, шарахаясь в сторону, – мама!

Не надо считать меня идиоткой: не каждый день на дороге встречаются говорящие пни.

– ...! – завизжала золотая голова. – ...! Помогите! Тону! Уффф!

Я зажала рот рукой и увидела, как сверкающий ком на секунду ушел полностью под смесь из жидкой глины, дождевой воды и песка, а потом по-явился снова, отчаянно отплевываясь и матерясь знакомым голосом. Золотое покрытие исчезло, и мне стало понятно: передо мной светская дама Люся, большая ценительница эксклюзивных драгоценностей. А пень – это ее муж Витя, которого она ласково называет болваном.

Глава 24

– Болван! – орала Люся, выкарабкиваясь на берег. – Моя диадема! Немедленно лезь в яму, вычерпывай ее, но достань украшение.

– Душенька, – робко заметил супруг, – я ведь предупреждал тебя, что не стоит принимать ванну в драгоценностях.

– Болван! Диадема моя! Хочу и плаваю! – завизжала Люся. Она схватила висящее на ели полотенце, завернулась в него, сделала несколько шагов и тут только увидела меня, застывшую в изумлении.

Чем отличается профессиональная тусовщица от обычной женщины? Первая никогда не растеряется, даже в очень глупой ситуации попытается предстать в наилучшем виде и извлечь выгоду из произошедшего.

Люся улыбнулась и помахала мне грязной рукой.

– Погода шарман! Давно не было такого августа.

– Ага, – промямлила я.

– Надо гулять под солнцем, запасать на зиму витамин D, – прочирикала Люся, сделала еще один приветливый жест и начала протирать полотенцем несметное количество своих колец. Ее муж тем временем уныло обозревал яму.

– Котик, – сладко пропела жена, – моя диадема! Ну, я побежала. Пора на занятия йогой.

Мне стало жаль бедолагу Виктора. Когда Люся оставила нас наедине, я решила ему помочь:

– Ваша супруга уронила в яму драгоценность?

– Верно, – вздохнул Виктор, – надо теперь ее добыть, но мне почему-то не хочется нырять в грязь.

– А зачем Люся залезла в яму? – проявила я неприличное любопытство.

Оставшись без властной, вечно орущей жены, Виктор расслабился и честно ответил:

– В юности Люсенька была уникальной красавицей, но годы никого не красят, еще она, к сожалению, э... э... э... иногда... ну... ну...

– Употребляет, – деликатно подсказала я, – коктейли типа «Мохито» или «Манхэттен».

Виктор скривился:

– Если бы! Водку хлещет! А утром посмотрит в зеркало – и в слезы. Я не самый хороший муж, не умею сыпать комплиментами и плохо утешаю. Сказал один раз: «Люсенька, я обожаю тебя в любом виде», – так она со мной неделю не разговаривала. Мы ездим в «Виллу Белла» потому, что Алла проводит очищение организма клиента так же хорошо, как ее коллеги в Швейцарии. В Женеву надо лететь самолетом, а Люся боится высоты, в лайнере она так напивается, что потом неделю в себя приходит.

– Кажется, в страну банков и лучшего в мире сыра можно добраться на поезде, – напомнила я.

– Люся ненавидит железную дорогу, – пояснил Виктор, – в купе она безостановочно хватается за бутылку, и ее выносят из вагона в состоянии бревна. В нашем случае «Вилла Белла» лучший вариант. Здесь Люсенька не обращается к выпивке, у нее пропадают мешки под глазами, уходит отечность лица, она без отвращения изучает свое отражение в зеркале и пребывает в хорошем настроении.

Я кивнула: если перестать завтракать, обедать и ужинать «огненной водой», можно здорово похорошеть.

– Вчера мы с Люсенькой пошли прогуляться и наткнулись около этой ямы на какого-то деда.

Он неожиданно сказал:

– Если заплатите мне пять тысяч, открою самую великую тайну санатория.

Смехотворная сумма, затребованная пенсионером, вызвала у Виктора приступ жалости к старику, он вынул из кошелька купюру. Дедок схватил ассигнацию и заявил:

– Алка, хозяйка лечебницы, вам про эту яму специально не рассказывает.

– Почему, любезнейший? – заинтересовалась Люся. – Что в ней замечательного?

– Какой смысл ей правду открывать? Народ сразу вылечится, к ней больше не поедет, бизнес ее накроется. Алка хитрущая, возьмет чуток отсюда, с простой глиной перемешает, и человеку ненадолго получшает. А самая сила тут! Заплатишь еще пять кусков, правду открою, – на одном дыхании выпалил старикашка.

Люся толкнула мужа, Виктор снова достал портмоне, дедок, не скрывая радости, завел:

– Сколько лет целебной яме, никто не помнит, но еще мой прапрапрапрадед в ней кости лечил. При царе сюда со всей России, а еще из Франции и Англии ездили. А теперь только местные жители пользуются, и мы не хотим всем рассказывать, чем обладаем. Только слух пройдет о волшебной жиже, мигом из столицы ученые понаедут, изучать начнут. Потом стеной купель обнесут и тока депутатов пускать будут.

– Неужели от всего лечит? – перебил старика Виктор.

Дед стал загибать корявые пальцы:

– Сифилис, гонорея, туберкулез, падучая, грипп, насморк... И молодит она! Влез пнем, выскочил молодцом.

– Хочу туда! – заорала Люся.

– Давай пять тыщ, объясню, как пользоваться, – алчно предложил старикан.

Откусив от денег Виктора еще один ломоть, дед выдал рекомендации:

– Днем, когда солнце позолотит яму, надо сесть в нее с молитвой и находиться до тех пор, пока по телу мурашки не поползут.

Виктор умолк и снова принялся вздыхать на все лады, разглядывая серо-желтую жижу. Я хотела сказать ему, что дед обманщик, никакие его предки даже не слышали о яме, да и за несколько столетий любая дырка в земле видоизменится. Старикан увидел меня, по ошибке севшую в прямом смысле слова в лужу, и решил избавиться от артрита, а про удивительные целительные свойства «ванны» придумал на ходу, увидев Виктора, у которого на лице написано: «готов платить деньги». Вот ветеран Куликовской битвы и воспользовался моментом. Но потом я поняла: ни Виктор, ни Люся мне не поверят. Оставалось лишь дать практический совет:

– Вон там лежит коряга, попытайтесь подхватить с ее помощью диадему!

– Как? – грустно спросил затюканный супруг.

Я схватила деревяшку, окунула ее в «целебную жижу», повозила по дну и вытащила на берег некий предмет, очертаниями напоминающий то, что нахлобучивала на голову в детстве Лиза, изображая на праздниках в школе принцессу.

– Она! – возликовал мужик. – Вы спасли мне жизнь!

– Не стоит благодарности, – улыбнулась я и пошла к лечебнице.

Хорошо, что удалось так ловко выудить украшение, а то я чувствовала некое неудобство. Ведь это из-за моей ошибки противный старикан получил возможность обмануть Люсю и вытянуть из Виктора крупную сумму.

Маргоша встретила меня с хитрым видом:

– Евлампочка Андреевна, у вас с Максом роман?

– Ерунда, – возмутилась я, – ну и глупость пришла тебе в голову.

– Он о вас беспокоится, – зудела Маргоша.

– Мы друзья.

– Понятно.

– Приятели.

– Ясненько.

– И все!!!

– Поняла уже, можете не продолжать, – ухмыльнулась Маргарита.

Но мне не понравилось выражение ее лица.

– В моих жизненных планах нет никаких мужчин!

– Любовь нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь, – пропела Маргоша.

Я заскрипела зубами от злости.

– Молчу, молчу, – испугалась медсестра, – я ведь от души! Хотела порадоваться, очень хорошо, когда складывается пара!

– Лучше я сложусь с медведем-гризли, чем с Максом, – воскликнула я.

Маргоша кашлянула.

– Ну-ну, только не нервничайте, ни один мужик того не стоит. Сделаю вам суперпроцедуру – «Королевский релакс». Идите-ка сюда.

Мы вошли в небольшую комнату, посреди которой громоздилась высокая кушетка. Медсестра похлопала рукой по матрасу.

– Ложитесь, только сначала разденьтесь догола.

Я выполнила приказ Маргоши, залезла на неожиданно мягкую конструкцию и вытянулась на ней. Медсестра принялась заворачивать меня сначала в пленку, потом в материю, напоминающую брезент, затем в одеяло, одно, другое, третье...

– Хорошо? – спросила она, завершив процесс. – Какие ощущения?

– Как у гусеницы шелкопряда, – зевнула я.

Маргоша нежно погладила меня по голове.

– На полиэтилен нанесен слой специальной мази, сейчас под воздействием тепла она начнет действовать. Постарайтесь заснуть.

Я снова зевнула.

– Вот и замечательно, – одобрила Маргоша и ушла.

Мне стало уютно, тепло и очень спокойно. В комнате тихо играла нежная музыка, руки и ноги придавило к кушетке, я потеряла всякое желание шевелиться, глаза закрылись, в голове заклубился туман...

– Евлампочка Андреевна, ау, очнитесь! – попросила Маргоша.

Я приоткрыла один глаз.

– Что?

– Сорок пять минут прошло.

– Неужели? – лениво удивилась я.

– Вон часы висят, – кивнула медсестра, – вам еще пятнадцать минут полежать надо.

Я хотела ответить: «Чудесно», но язык отказался повиноваться, наружу вырвался лишь звук:

– М-м-м.

Маргоша что-то бормотала, а меня уносило все дальше от процедурной.

– Евлампочка Андреевна! – гаркнули с потолка.

Я очнулась.

– Что?

– Солнышко, помогите мне!

Я попыталась сесть, глаза открылись.

– Что надо сделать?

Маргарита поднесла указательный палец к губам:

– Тсс-с-с. Можете сами, без меня, помыться? Справитесь?

Я попыталась подавить безудержную зевоту.

– Вообще-то я всегда принимаю душ самостоятельно.

– Евлампочка Андреевна, выручайте, – зашептала Маргоша, – мне надо по делу сбегать, буквально на пару минут. Но Алла Михална сильно обозлится, если узнает, что я с работы свинтила. Мне очень повезло, что именно вас на это время назначили, другие противные, их не попросишь. Значит, так. Я вас сейчас размотаю и ступайте в джакузный душ.

Я, начав опять дремать, очнулась.

– Джакузный душ?

Маргоша ткнула пальцем в дверь.

– Там сначала будет туалет, а затем душевая. Леек нет, из стен торчат сопла. Одно большое, другое среднее, третье маленькое, их там много. Над каждым включатель, можно их по очереди врубать, но лучше все сразу, тогда получается водяной вихрь, жуть как приятно. Помоетесь, сюда вернетесь, вот полотенчико, в душ его не берите, промокнет. Ау, Евлампочка Андреевна! Понятно?

– Угу, – протянула я, покачиваясь на волне сна.

Маргоша начала выпутывать меня из одеял.

– Когда в джакузную войдете, заприте дверь с противоположной стороны, там мужская процедурная, у нее с женской помывочный блок общий. Вы же не наябедничаете Алле Михалне про наш маленький секрет?

– Никогда, – прошептала я, мечтая лишь об одном: остаться одной.

Пусть Маргоша уходит куда угодно и проводит там сколько хочет времени, а я пока еще отдохну!

Когда за медсестрой захлопнулась дверь, я закрыла глаза, зевнула, потянулась и вдруг поняла: дремота отступила. Маргоша сняла с меня одеяла, брезент и развернула пленку. Я лежала на кушетке голая, вся покрытая какой-то липкой субстанцией, напоминающей по виду и запаху мед. Через пару секунд мне стало совсем холодно, пришлось слезать с кровати, нашаривать резиновые тапки, брать полотенце и идти мыться.

Не объясни мне Маргоша, как выглядит «джакузный душ», я бы удивилась до крайности. Небольшая комната была полностью облицована плиткой, кафель здесь белел даже на потолке, а в стенах на разном уровне зияли отверстия, над каждым сверху было две кнопки: красного и зеленого цвета. Сообразить, которая из них включает воду, не составило труда.

Я поискала глазами крючок для полотенца, не нашла его, слегка удивилась непредусмотрительности людей, оборудовавших душ, повесила полотенце на ручку двери и ткнула пальцем в одну из кнопочек.

Из стены медленно закапала вода. Несколько секунд я ждала, что напор увеличится, а потом перешла к другой точке. Ситуация повторилась, правда, теперь к моим ногам полилась тоненькая струйка. Следующие несколько минут я, ежась от холода и покрываясь гусиной кожей, бродила от одного сопла к другому и в конце концов заставила работать все. Результат усилий в восторг меня не привел: вымыться было практически невозможно. Чтобы хоть как-то счистить с себя липкую замазку, следовало встать на четвереньки и прижаться к стене, тогда вода на меня попадет. Впрочем, можно и лечь на пол, где скопилась небольшая лужа. Ни первый, ни второй вариант меня не обрадовали, и я разозлилась на Маргошу. Хоть я и дремала во время ее объяснений, то отлично помню, как медсестра в полном восторге твердила:

– Джакузный душ ни с чем не сравнимое удовольствие! Бьет со всех сторон, одновременно и массаж, и очищение. Только включите абсолютно все сопла, по отдельности они слабо работают.

Я замерла и начала внимательно изучать стены. Маргарита несколько раз настойчиво повторила слова «все сопла». Вероятно, водная феерия начинается в тот момент, когда все зеленые кнопки нажаты, а я пропустила одну из них.

Вот она!

С радостным визгом я кинулась к небольшой круглой дырке, проделанной в стене ниже всех. В отличие от других, над ней были не кнопки, а клавиши. На одной стояло «Вкл», на другой «Выкл». Поняв, что наконец-то обнаружила, так сказать, пульт запуска душевой, я без всяких сомнений нажала на нужную.

Ничего не произошло. Вода не полилась, мне стало совсем холодно, липко и противно. Лязгая зубами, я присела около низко расположенного отверстия и сказала:

– Эй! Мне надо помыться!

В стене послышался шорох. Я обрадовалась. Некоторым механизмам требуется время, чтобы раскочегариться, вероятно, джакузный душ – из этой категории. Я стукнула кулаком по кафелю. Поверьте мне, нет лучше способа заставить работать закапризничавшую технику. Шум усилился, из дыры подул ветер, в воздухе появился странный, смутно знакомый запах. Я, на всякий случай, еще раз треснула по стене. И тут из сопла вылетел клуб дыма.

От неожиданности я закашлялась, шлепнулась на пол, хотела вскочить, чтобы отойти от дырки, из которой теперь выплыло темно-синее облако, но ничего не получилось. Ноги и руки разъезжались на мокрой плитке, стена была абсолютно гладкой, пальцы скользнули по кафелю в тщетной надежде зацепиться хоть за что-нибудь.

Не прошло и полминуты, как душевая стала напоминать кадр из фильма про извержение вулкана. Повсюду дым, ничего не видно, над ухом завывает ветер...

В полном ужасе я ползла на четвереньках вперед, ощущая, как на зубах скрипит мелкий песок. Передвигаться приходилось в условиях почти полного отсутствия видимости. Автолюбители, попадавшие в густой туман, сейчас меня поймут. Больше всего на свете я хотела нащупать дверь и выскользнуть назад в процедурную. В голове метались обрывки мыслей. На «Вилле Белла» пожар? Отчего серый туман так странно пахнет? Неужели в клинике не установили специальные датчики, реагирующие на возгорание? Хорошо бы в женской процедурной отсутствовали посторонние: я сейчас не слишком красиво смотрюсь, вся липкая, а на голове, наверное, прическа под названием «взрыв в макаронном цехе». И тут пальцы нащупали круглую ручку. Даже встреча с горячо любимым человеком после длительной разлуки не принесла бы мне больше радости! Я вцепилась в железку, встала, пихнула дверь и очутилась в небольшой комнате, стены которой были утыканы умывальниками.

Глава 25

В первую секунду я пришла в восторг и начала хватать ртом относительно свежий воздух, потом услышала сдавленный вскрик, повернулась на звук и увидела абсолютно голого мужчину, мало похожего на Аполлона.

– Сгинь, – шептал он, судорожно крестясь, – рассыпься!

В ту же секунду я сообразила, что умывальники на стенах – это писсуары. Я попала в мужской туалет. Маргоша предупредила меня, что разделенные по половому принципу процедурные имеют санузлы, через которые отдыхающие проходят в джакузный душ. Мне следовало запереть створку, ведущую в соседнюю раздевалку.

Я хотела извиниться, но в горле сильно першило, поэтому вместо «Простите бога ради», я сумела произнести:

– Стип... бог... рад...

Мужик неожиданно упал на колени и стукнулся лбом о кафель.

– Да, да, это я! Степан Богородский! Не забирайте меня!

От удивления я окончательно лишилась способности говорить, а голый дядечка продолжал ныть:

– Я-то исправлюсь, ей-богу! То есть простите! Честное чертовское! Я еще молод! Мне всего тридцать пять!

Дар речи вернулся ко мне, и я первым делом весьма невоспитанно воскликнула:

– Тридцать пять? Сколько же вы съели и выпили, что выглядите в два раза старше!

– Да, да, да, – Степан принялся мерно биться головой о плитку, – каюсь, простите, грешен... Отче наш... ой, извините, вам, наверное, неприятна молитва, да я ее до конца и не знаю, больше никогда, ни капли, только воду пить буду, даже кефир не понюхаю, в нем градус есть. Обещаю жену пальцем не трогать! Теще квартиру куплю. Поверьте, я Анну Ивановну люблю от всей души, ору на нее только из желания перевоспитать дуру. В карты играть перестану, детьми займусь. Простите, простите. Лику, стерву, брошу. Господи, ну зачем она мне понадобилась! Моя супруга святая женщина! Извините, извините, снова вроде как вашего конкурента помянул, чисто случайно, я вас очень-очень-очень уважаю! Преклоняюсь! Восхищаюсь!

Я сделала шаг вперед. Наверное, надо позвать кого-нибудь из сотрудников лечебницы, Степану, похоже, плохо, у него явное психическое расстройство.

Мужик взвизгнул, начал судорожно креститься, его бредовая, но ранее разборчивая речь постепенно перешла в малопонятное бормотание. Я отступила назад и уперлась в дверь джакузной, за которой продолжал бешено завывать ветер.

Меня охватила растерянность. Как поступить? Степана корчит, едва я делаю крохотный шажок ему навстречу. Внезапно спина перестала ощущать опору, я пошатнулась, чтобы не опрокинуться назад, попятилась и была схвачена страшным черным существом, которое с воплем:

– ...! ...! Блин!!! – проволокло меня через задымленную душевую и впихнуло на женскую половину.

Сначала я испытала настоящую радость. Слава богу, удрала от сумасшедшего Богородского. Потом к горлу подступил страх. Кто мой спаситель?

– Что случилось? – спросило существо знакомым голосом.

– Маргоша! – ахнула я. – Но почему ты в таком виде?

– Себя давно видела? – забыв про вежливое «выканье», взвизгнула медсестра. – Полюбуйся!

Я подошла к мойдодыру и уставилась в зеркало. Оттуда смотрел настоящий черт. Кожа у подручного сатаны была темно-серого цвета, на лице ярко сверкали глаза и зубы, макушку украшали рожки, но больше всего поражали уши, аккуратненькие, вполне симпатичные, даже красивые, вот только их покрывала густая, темно-серая шерсть.

– Это кто? – пискнула я. – Дьявол?

Маргоша, стоявшая около другой раковины, открутила кран и начала умываться.

– Давай, – фыркая сказала она, – придется здесь марафет наводить, в душе авария на шахте. Слов нет! Хорошо хоть мыть легко, воды полно.

Маргарита чихнула, потом подошла к шкафчику, вытащила из него бутылочку с гелем, мочалку и сказала:

– Держи.

Но мои глаза снова уперлись в зеркало.

– Долго собой любоваться собираешься? – возмутилась медсестра.

Я потрясла головой.

– Там кто? Чье отражение?

– Твое! – ответила Маргарита.

– Нет, – не согласилась я, – конечно, я никогда не была красавицей, но у меня нет рогов вкупе с шерстяными ушами.

– Это пыль, – пояснила медсестра.

– Пыль? – растерянно переспросила я и тут же поняла, отчего запах показался мне знакомым: такой аромат исходит от пылесоса, когда его чистишь.

– Она налипла тебе на волосы, – продолжала Маргоша, – на уши и вообще везде. Надо сказать, вид эффектный.

Я пощупала рукой «рога» – торчавшие вверх пики упали.

– Откуда в душевой пыль? – возмутилась я.

Медсестра, старательно намыливавшая руки, затараторила:

– Встроенный пылесос! Слышала о таком? Их часто устанавливают в гостиницах, чтобы горничные по этажам с громоздким механизмом не таскались, не гремели, постояльцев не беспокоили. В подвале помещают мотор, в каждой комнате есть отверстие, остается лишь воткнуть в него шланг – и пошла работа.

– Пылесос называется так, потому что он грязь в себя втягивает, а не наоборот, – резонно заметила я, – иначе б его называли пылевыброс!

Маргоша прекратила плескать на себя воду.

– Здешняя система давно сломалась, ее включать запрещено. Вот уж не думала, что там, внутри, столько грязищи!

– Кому пришло в голову оборудовать место подключения агрегата в душевой? – возмутилась я. – Тупая идея!

– Вопрос не ко мне, – отбила подачу медсестра.

– Почему постояльцев не предупреждают, что они могут стать жертвой безумной пылепожиралки? – налетела я на Маргошу. – Щелкнут выключателем, и пошла плясать губерния.

– Незачем клиентам на кнопки жать, – огрызнулась медсестра, – джакузную всегда сотрудник лечебницы врубает, а он в курсе, изучил инструкцию. Ой!

Медсестра примолкла, я схватила гель с губкой. Вот я и добрались до истины! Не брось Маргоша пациентку – ничего бы не произошло!

– Евлампочка Андреевна, – засюсюкала за моей спиной Маргоша, – дайте я вас из чайничка оболью. Ой, какая у вас фигура! Лучше, чем у молодой девушки! Любая позавидует! Вы ведь не пожалуетесь Алле Михалне? Она меня враз уволит, останусь без работы, умру с голоду! А вы настоящая красавица, глаза словно тарелки, щеки румяные, и в губы вам силикон вдувать не надо, от природы сочные, а уж волосы! Прямо волна кудрей!

На секунду я представила себе существо с блюдцеобразными очами на красном лице, украшенном клювом утенка Дональда, и постаралась не расхохотаться. Только глупый льстец мог сравнить мою короткую стрижку под названием «утро ежика в сосновом бору» с «волной кудрей».

– Евлампочка Андреевна, – кряхтела Маргоша, – плиииз!

– Ладно, но как быть с мужчиной там, в туалете? – поинтересовалась я.

Маргоша махнула рукой.

– Это же Степан Богородский, он трезвым только в день своего рождения был. Ему никто не поверит, подумают, у парня очередной приступ белой горячки!

– Куда ты убегала? – проявила я нездоровое любопытство.

Маргоша потупилась.

– Страшный секрет! Вам одной расскажу! Тут неподалеку есть яма с целебной грязью. Один дед из Ларюхина, оказывается, ею всю жизнь пользовался и молчал! Все русские мужики такие! Вот только на днях мне правду удалось узнать. Теперь бабы все сюда бегут, болячки лечат. А я очередь блюду, еще передерутся. Знаете, Евлампочка Андреевна, я ведь в грязь не верила! Думала, Алла Михална это выдумала. Чтобы бизнес поднять, еще и не такое наврут. Но теперь убедилась: все это правда. Хотите, я вас вперед остальных в чудодейственную яму суну? Кстати! Вы же в ней уже сидели! Вау! Вы знали правду? И не ошиблись тогда дверью, правильно я говорю?

Я поспешила отказаться от любезного предложения и, заверив Маргошу в том, что буду крепко держать язык за зубами, быстро вернулась в номер, нырнула в ванну, просидела там больше часа, а потом еще довольно долго крутилась перед зеркалом, рассматривая себя со всех сторон.

Алла Михайловна явно совершила ошибку, ей следовало объявить испорченный пылесос аппаратом, напыляющим на тело клиента некую смесь из минералов, витаминов и чудодейственного песка. Вот тогда криво работающий агрегат начнет приносить ей прибыль. Если вспомнить, каким образом целебные источники, расположенные в разных странах, обрели мировую известность, мое предложение не покажется глупым.

В одной бывшей социалистической стране вам непременно расскажут о короле, который сначала промыл рану на ноге своей лошади в ключе, бившем из земли, а когда болячка затянулась прямо на глазах, рискнул сам искупаться и моментально выздоровел от гастрита, рахита, колита или чем он там болел. В другой, на этот раз капиталистической, державе сообщают о маленькой девочке-сироте, которая, спасаясь от злой мачехи, убежала из дому, скиталась невесть где, заболела, покрылась язвами и, буквально умирая, доползла до родника. Испив водицы, сиротка превратилась в настоящую красавицу, через сутки стала женой богатого герцога и обрела счастье до конца своей двухсотлетней жизни.

И в первое, и во второе государство в наши дни потоком едут люди, там возведены водолечебницы, гостиницы, организована торговля сувенирами. Тысячи больных возвращаются домой здоровыми, поминая добрым словом короля с лошадью и сиротку в струпьях. До недавнего времени я не сомневалась в целительной силе источников, легенды же считала красивой сказкой. Но сейчас в душе зародились сомнения. Что, если вышеупомянутый король въехал на своем рысаке в лужу и парочка просто стала чище, а придворные начали орать:

– Наш повелитель обрел здоровый цвет лица, вода волшебная!

И язвы у сиротки могли образоваться из-за полнейшего несоблюдения гигиены. В Средние века частое мытье считалось грехом, вот девочка и не умывалась с пеленок, ясное дело, она просто покрылась коростой. Сейчас же при моем непосредственном участии создается новая легенда. Лет эдак через двести на месте «Виллы Белла» раскинется международный курорт, и словоохотливые гиды будут рассказывать захватывающую историю:

– В начале двадцать первого века один больной старик, ветеран Куликовской битвы, Первой и Второй мировых войн, собирал в лесу на ужин креветки со спаржей и вдруг увидел фею, сидевшую в грязи...

В дверь тихонько постучали, я выпала из мира грез, накинула халат и, забыв спросить «кто там?», открыла.

На пороге стояли Лидия и Софья.

– Мы знаем, кто вы, – быстро сказала первая.

– Евлампия Андреевна Романова, – добавила вторая, – можно войти?

– Пожалуйста, – согласилась я, – к чему эти торжественные заявления? Я никогда не скрывала своей личности.

– Но и не говорили, что работаете частным детективом, – с некоторой претензией сказала Лида.

– Я приехала отдыхать, кому какое дело, чем занимаюсь на службе? – возразила я.

Женщины переглянулись.

– Чем здесь так противно пахнет? – вдруг спросила Соня.

– Мы сядем? – задала вопрос Лида.

– В ногах правды нет, – кивнула я и не удержалась: – Можете быть спокойны, я не вышвырну вас из номера с такой силой, чтобы вы тюкнулись спиной и головой о бетонный пол.

Софья укоризненно посмотрела на сестру.

– Лидка поступила глупо.

– Извините меня, – опустила глаза Лида, – я вся на нервах, вот и совершила отвратительный поступок. Вы должны нам помочь!

– Мне не слишком нравится слово «должны», – отметила я.

– Нас впутывают в ужасную историю, – продолжала Лида.

– Обвиняют в убийстве мамы, – всхлипнула Соня.

– На самом деле Нину Олеговну убил грабитель? – тихо спросила я.

– Да! – хором ответили любящие дочери.

– Интересное предположение, – сказала я, – но возникают вопросы: зачем увозить ее из номера? Слишком все сложно: надо украсть инвалидную коляску...

– Она стояла у мамы в спальне, – неожиданно сказала Соня.

Настал мой черед изумляться:

– Почему? Нина Олеговна весьма свободно передвигалась на собственных ногах!

– Вечером, накануне гибели, мама споткнулась в номере о ковер и упала, – мрачно объяснила Лидия, – очень сильно ушиблась, не смогла встать и позвонила мне.

Я растерянно слушала жену Вадима, а та излагала вполне достоверную историю.

Когда Лида прибежала к матери, она сидела на полу, держась за коленку, еле сдерживая слезы от боли. Дочь испугалась, предложила вызвать врача, но вдова отказалась, сумела подняться, дошла до постели, села и попросила:

– Лидуша, не говори Вадику и Соне о моей неуклюжести! Мне будет неудобно.

– Хорошо, мамочка, – пообещала Лида, – но ты уверена, что не стоит показаться травматологу?

– Абсолютно, – отмахнулась Нина Олеговна.

– Нога может сильно разболеться, – беспокоилась Лида, – сейчас ничего, а ночью или утром прихватит.

– Если мне станет хуже, вызовем врача, – пообещала мать, – ты же знаешь, я не люблю поднимать шум вокруг своей персоны. Если хочешь помочь, привези из лечебницы инвалидное кресло. В случае чего я до туалета дорулю.

Лида отлично знала, что спорить с Ниной Олеговной трудно: мама – очень упрямый человек, для вида согласится с дочерью, а потом поступит по-своему. Да и состояние ее не внушало опасений. Лида пощупала совершенно не опухшее колено матери, выполнила ее просьбу насчет «Бентли» и отправилась к себе. Ни мужа, ни старшую сестру будить не стала, происшествие показалось ей малозначительным.

Вот так чудо-кресло очутилось у кровати Нины Олеговны.

– Грабитель просто воспользовался им, – нервно теребя рукав элегантного голубого платья, заключила Лида.

– Непонятно, зачем преступник увез Нину? – не успокоилась я. – Если он хотел просто ограбить ее, ему следовало очень тихо взять драгоценности и быстро убежать.

– Мама отличалась крайней предусмотрительностью, – всхлипнула Соня, – она всегда убирала свои украшения в сейф. Код знали только хозяйка и мы.

– Вор не смог вскрыть сейф и увез маму, – дополнила Лида.

– Зачем? – настойчиво повторила я.

Соня заморгала.

– Неужели не понятно? Он хотел, чтобы мать сообщила ему шифр.

– И поэтому так рисковал, выкатывая на улицу женщину, которая могла закричать, – с сомнением спросила я, – или привлечь внимание людей другим способом? Конечно, стояла ночь, но ведь не исключено, что в коридоре встретится слоняющийся постоялец! Не проще ли припугнуть вдову в номере?

– Мама в последнее время принимала сильное снотворное, спала очень крепко. Ее вывезли на воздух, чтобы поскорей разбудить, – предположила младшая дочь.

– На это есть лоджия, – напомнила я.

– Ну... на нее могли выйти соседи, – прошептала Соня.

Я начала злиться.

– А в коридорах бандиту гарантирована полнейшая безопасность? Смешно. Короче, девушки, пока я не понимаю, чего вы от меня хотите, но не испытываю ни малейшего желания вам помогать. Лучше не врите, а расскажите правду. Есть свидетель, который видел одну из вас рано утром на лужайке, около инвалидного кресла. Любящая доченька держала в руках предмет, похожий на пистолет с глушителем. Соня! Ваше мнение по этому поводу?

Старшая дочь Нины вздрогнула, но промолчала. Я посмотрела на Лиду:

– А ваш муж встречался со Светланой, та обещала отдать ему драгоценности. Так был ли грабитель, девочки? Или вы сами решили избавиться от матери, потому что она стала препятствием на пути Софьи к личному счастью и вашему владению банком?

Лида схватила Соню за руку:

– Слышишь? Все будут так думать!

Сестра подняла полные слез глаза.

– Мы ее обожали, она была для нас... мамой. И этим все сказано. Никогда бы мы не причинили ей зла, оберегали от любых стрессов. Если бы только знали...

– Соня! – сердито сказала Лида. – Говори по делу, эмоции здесь не нужны.

Софья разрыдалась и уткнулась лицом в диванную подушку.

– Мы хотели спасти мамочку, – выдохнула Лидия, – ее похитили.

« предыдущая | содержание | следующая »

Дарья Донцова Император деревни Гадюкино